Выставка «Исчезнет или превратится»: как куратор воспроизводит семейную память

Осенью студенты магистратуры Digital Humanities в ИТМО составили хендбук «Как быть продюсером цифровых проектов: руководство к действию». Сейчас он готовится к релизу, а пока мы публикуем из него материал, посвящённый выставке «Исчезнет или превратится». 

Роль: куратор выставки

Кураторский опыт уникален и эксклюзивен. Разумеется, у каждого публичного мероприятия есть нечто, что роднит его с другими похожими событиями, однако специфичного все же будет больше. У куратора выставки есть две главные рабочие личности — «мастер на все руки» и «оратор-дипломат». И никогда не знаешь, какая именно личность станет ключевой в том или ином проекте. 

Выставка «Исчезнет или превратится» была посвящена исследованию семейной памяти и традиций в нескольких регионах: Турции, Азербайджане, Узбекистане, Татарстане и Дагестане. Куратор выставки — Ксения Диодорова, этнограф, визуальный антрополог, арт-директор студии «Gonzo: Research&Art». Инсталляции были открыты для посещений с 19 октября по 10 декабря в культурном квартале «Брусницын».

На вопрос, какой сама Ксения видит свою роль в выставке, она дает обстоятельный ответ: 

«Моя задача здесь — выбрать из поля материалы и препарировать их в художественные образы. При этом у нас нет авторов-художников: все наши герои, все семьи, с которыми мы работаем, являются полноценными соавторами. Вы слышите, что здесь нет ни одного профессионально записанного монолога, здесь герои сами являются исполнителями и отчасти художниками. Мы слушаем монолог Обиджона или Маисат и понимаем, что это частично документальный театр, ведь их интонация отражает их отношение. Я, по сути, замечаю, что это отношение имеет ценность, и моя задача в том, чтобы увидеть эти образы, выбрать из реальности те фрагменты, которые символичны и выразительны для рассказа об этих людях. И черпаю я это от них же, это все не вымышленные образы. Они все есть в этой жизни — вопрос в том, чтобы заметить их и придать им форму».

Как репрезентировать чужой опыт? Как учесть контекст вокруг выставки? Как вопросы этики (например, проблемы представления частной жизни и корректной репрезентации иной культуры) влияют на деятельность куратора? Как в ходе кураторской экскурсии, так и в беседе мы затронули каждый из этих вопросов. Многое было сказано о рабочем поле, о личной заинтересованности куратора в теме, о современном постколониальном дискурсе, о поисках и об ответственности как перед соавторами, так и перед посетителями выставки. 

Ответы на эти вопросы приблизили нас к самому интересному из внутренней кухни выставки — к декомпозиции. Уже дома я перечитываю свои записи. Здесь много имен, абстрактных и не очень словосочетаний, цитат, восклицательных знаков и заметок Nota Bene. Итак, начинаю распутывать клубок, который приведет к ответу на искомый вопрос — как может куратор превратить чужой жизненный опыт в экспозицию, которая найдет своего посетителя и путь в его сердце?

Выписываю всё от руки, еще раз вглядываясь в текст. Замечаю, что чаще всего мелькают три понятия: «метафора», «традиция» и «человек». Пересматриваю фотографии по второму кругу, заметки по третьему. И тут что-то щелкает. Ну конечно! Роль куратора — не просто выбрать «фрагменты реальности», а еще и построить целый нарратив вокруг неочевидно схожих историй. И как сделать их связь однозначной и более понятной? Найти те ключевые элементы, которые встретятся в каждом сюжете, пусть и в разных пропорциях. 

Кто? Человек. Что? Традиция. Как? Метафора. Мы живем в век антропоцентрических studies: хотите актуализировать тему — сместите фокус на человека. Мы живем на сломе эпох, проживаем демографический переход — происходит трансформация традиций и отношения к ним. Теперь, когда мы хотим донести личный, духовный аспект повествования — обращаемся к языку искусства, метафорам и символам.

Эти три составляющие есть в каждой сцене, но в разных пропорциях. Метафора — главный элемент в рассказе о семье Исаевых из Татарстана; в своих записях я нахожу фрагменты экскурсии: «экспозиция — большая метафора», «самая понятная метафора». Эта сцена — наиболее иносказательная.

Традиция — это уже о семьях из Турции и Узбекистана; в блокноте пометка «умирающая традиция vs. восстановлено-выжившая традиция». Фокус инсталляций несколько смещен с конкретной семьи на явление.

Человек — ключевое в азербайджанской и дагестанской историях; «человеческая воля», «человек стал…». Личность выступает несущим элементом конструкции инсталляции.  

А теперь в путь по сценам и главам!

«Исчезнет или превратится»: контекст

Прежде чем мы вернемся к разговору о составляющих выставки и роли куратора, стоит обратиться к тому, как устроена экспозиция.

Каждая из пяти глав выставки независимо от прочих репрезентирует опыт той или иной семьи и ее традиции. Несмотря на самодостаточность и четкое разграничение пространства пять сцен существуют в контексте друг друга: стены каждой инсталляции, как бы много элементов она ни включала и какой бы сложной конструкцией ни обладала, это каркас, обтянутый темной, полупрозрачной тканью. Эти легкие «стены» пропускают звуки музыки, голоса и отсветы прожекторов. 

В центре пространства расположен широкий некрытый проходной полушатер со стенами из такой же просвечивающей ткани, но уже белой. Сюда можно вернуться, чтобы побыть наедине со своими мыслями, отдохнуть и взглянуть на натюрморт в центре, составленный из ключевых элементов каждой культуры. С одной стороны, вы все еще в центре происходящего, с другой — это нейтральная территория; здесь вы не гость той или иной семьи, здесь не приходится на тонком эмоциональном уровне вовлекаться в увиденное.

Ксения отмечает, что пространство намеренно построено так, чтобы у посетителя была возможность исследовать каждую из остановок в случайном порядке, следуя за тем звуком или отсветом, который более всех остальных привлекает внимание. 

Сочетание закрытого, четко разграниченного пространства и просвечивающих, не сдерживающих ни свет, ни звуки стен-полотен имеет и прагматическую, и метафорическую функцию. Находясь «в себе», каждая семья при этом живет в большом мире. 

Метафора: Татарстан

Композиция, посвященная Абдулбари Исаеву, его семье и достижениям, определенно более комплексно иллюстрирует концепт метафоры из всех представленных сцен. Вся сцена — это масштабная метафора жизни, состоящей из фрагментов; это не линейное повествование, а набор воспоминаний и личных переживаний, из которых и состоит общий нарратив. Каждый ящик, будто бы парящий в невесомости, служит точкой на карте жизни семьи. Каждый предмет — отсылка к событию или эмоции. 

Во время экскурсии Ксения обращает внимание еще и на то, что всякая деталь имеет «второе дно». Порой неочевидный предмет становится синонимом надежды, тоски, горя, смирения и благополучия. Метафора — это основная форма изложения идеи куратора. Метафора — это короткий путь к эмотивному. Не все предметы могут и хотят говорить прямо. 

Роль куратора в том, чтобы подарить им голос посредством иносказаний и окружения. От подхода к выбору предметов и форме их репрезентации зависит, получится ли построить диалог с экскурсантом или нет.

Традиция: Турция и Узбекистан

Истории семей пастухов-йорюков из Турции и гончаров Нарзуллаевых из Узбекистана, на первый взгляд, имеют не так много общего. В одном случае традиция кочевого образа жизни йорюков сошла на нет в 1980-е в силу государственной политики, в то время как традиция декоративной керамики, созданной мастерами Узбекистана, продолжает развиваться. 

Почему именно традиция кажется мне доминирующей составляющей в рамках этих двух экспозиций? Причин несколько. Во-первых, способ получения материалов: включенное наблюдение с фокусом на бытовой деятельности. Исследовательская команда, в частности сама Ксения, жила под одной крышей с каждой из семей, принимала участие в их домашних делах в естественной обстановке, не пытаясь создать искусственную среду или подчинить семьи своим правилам. Во-вторых, самовосприятие членов семьи происходит прежде всего через призму культурного бэкграунда и прошлого рода, понимание своей идентичности осуществляется через традицию. Например, Сэрра, несмотря на то что ее семья уже долгое время ведет оседлый образ жизни, идентифицирует себя как продолжательницу ряда традиций кочевников, пусть они и существуют в измененном виде. Став ландшафтным дизайнером, Сэрра ориентируется в своей работе на опыт предков и их знания о природе. 

Если куратор заинтересован в том, чтобы баланс традиция vs. личность перевешивал в сторону традиции, то необходимо сместить фокус внимания на знания и объекты. Так, в рамках сцен Турции и Узбекистана материальные объекты иллюстрировали прежде всего род деятельности обеих семей: витрина с шерстью коз, которых пасут йорюки, с именами животных и их значениями, «карта» трав, которые собирают кочевники, образцы традиционной керамики из мастерской Нарзуллаевых. Все эти артефакты — не столько личные вещи, сколько элементы традиционного образа жизни.

Однако даже при намеренном помещении личности на второй план мы все еще не смотрим на традицию объективно: мы воспринимаем ее через оптику героя. С одной стороны, это может облегчить задачу, поскольку упрощает подбор материала и референсов. С другой — последовав за личностью, мы рискуем исказить образ традиции, сделав его или слишком абстрактным, или чересчур персональным для повествования. 

Задача куратора — дать традиции рассказчика, который сам не станет центром внимания. Мы все еще видим родных Сэрры и всю семью Нарзуллаевых на кинохронике, можем услышать их голоса. Однако говорят они не столько о себе, сколько о том, откуда они пришли, какую традицию поколениями сохраняла их семья.

Личность: Дагестан и Азербайджан

Иногда история человека становится средством повествования о традиции, а иногда — наоборот. Деятельная, активная личность реализует себя через традицию, находя выход энергии и жажде творить. Думаю, это наиболее точное описание экспозиций, посвященных Качу Гаммадову из Дагестана и Алиму Гасымову из Азербайджана. 

Личность, которая сохраняет культурное наследие — непростая тема для экспозиции. Как включить метафорическое повествование? Как не уйти в демонстрацию традиции, позабыв о ее хранителе? 

Нашлось изящное решение: продемонстрировать человека в контексте взаимоотношений с его родными. Взаимодействие с семьей позволяет как показать характер человека и его индивидуальность, так и передать влияние традиционного. Способ разговора о личности — соблюдение баланса между простым жизнеописанием и рассказам о достижениях. 

Семья вспомнит, как отец собирал лакский фольклор, помогал советом на праздниках и похоронах, шил национальные одежды, руководил фольклорным ансамблем. Так было в случае с Качу Гаммадовым. Семья запомнила его человеком неиссякаемой энергии, деятельным и почтительным к традициям. Человеком, чье наследие теперь хотят сохранить и потомки, и куратор экспозиции, и посетители выставки, соприкоснувшиеся с нетривиальной историей.

Семья будет хранить в памяти и на видеопленке, как иначе ее глава раскрывался наедине с родными. Алим Гасымов до сих пор созывает вместе родных, играет и поет с ними, виртуозно исполняет мугамы*, являясь ханенде**. Благодаря инсталляции и фрагментам из домашнего архива можно было чуть ближе узнать личность, стоящую за сохранением культурного наследия рода и региона. Сцена вышла домашней и по-деликатному уютной и сохранила дистанцию с посетителем.

Наиболее точный портрет личности куратор может изобразить, обратившись к проявлению личности в быту, там где условностей меньше всего. Однако здесь, где личность представлена с наименее формальной, наименее защищенной своей стороны, остро встает вопрос этики репрезентации. Разумеется, при любом взаимодействии с современниками, чей опыт должен стать частью выставочного материала, требуется деликатность и корректность. 

Исчезнет или превратится?

Роль куратора — своеобразный набор условностей, случайностей и договоренностей. Найти материалы для выставки — это один вопрос, но как их представить — это целый клубок вопросов. Ксения отмечает, что сложностей действительно немало, ведь мы говорим о настоящих семьях, а не исторических фигурах XIX века. С одной стороны, куратору необходимо этично обращаться с данными, материалами, воспоминаниями и чувствами. С другой — найти и заинтересовать своего зрителя. Мало просто сделать аудиовизуальные инсталляции, позволить щупать ткани драпировки, поверхности и экспонаты. Тема, на которую хочется поговорить, должна найти отклик глубже, чем в тактильных ощущениях. В желании сопричастности.

Роль куратора — дирижировать сложным оркестром из голосов организаторов, посетителей и соавторов. Направлять, искать входы и выходы, нести ответственность, но прежде всего — создавать. Творческий аспект — ключевой. Иногда ядро заключается в трех понятиях, иногда — в одном, иногда — в десятках.

Всегда важно правильно артикулировать посыл. В начале экскурсии Ксения поделилась, что она считает лучшим итогом как куратор — возникшее желание позвать всех родных на семейный ужин. К сожалению, все члены моей семьи живут в трех разных странах…

Большое спасибо Ксении Диодоровой за предоставленную информацию и материалы.