Незадолго до пандемии в информационных источниках появилось упоминание фильма, снятого на новый iPhone в стенах Эрмитажа. Интерес был в том, что он длится 5 часов, а снимали его одним дублем, не останавливаясь на перекур и не делая склеек из отснятого материала.
Суть всего предприятия была в рекламе: показать, что iPhone может снимать видео 5 часов без подзарядки, то есть в выгодном свете представить батарею нового смартфона.
В сети можно найти подробные рассказы о технологии съемки, для которой было разработано специальное программное обеспечение, о трудностях, с которыми столкнулись операторы, о специальном креплении, на котором были размещены смартфоны, о том, сколько делалось для того, чтобы ни у кого ни в коем случае не появилось подозрения, что в записи есть склейки или что телефон подзаряжали.
Я читал всё это с удивлением.
Но не потому что речь шла о рекламе телефона таким способом, тут как раз всё в порядке.
Удивительно это было потому что практически нигде ни словом не было упомянуто про то, что предыдущие громкие съемки длинного кино, в котором не было монтажных склеек, тоже состоялись в Эрмитаже.
Речь идет о фильме Александра Сокурова «Русский ковчег» 2002 года.
Вот характерный пример умолчания. А это — счастливое исключение, где о фильме Скурова все же говорят. Но в среднем в СМИ ничего про «Русский ковчег» нет («Коммерсантъ», ТАСС и т. д.).
«Русский ковчег» идет полтора часа, а не пять часов, но всё же это грандиозное костюмированное зрелище с большой массовкой и появлением нескольких знаменитостей в кадре. И там, и там — Эрмитаж и безмонтажная съемка. Но почему создатели iPhone-фильма нигде не упомянули про предшественников? Возможно, что такие ссылки почитаются только в ученом сообществе, а в журналистском материале мешают, тем более, если учитывать рекламный характер всей акции. В то же время в тексте о рекламной акции обычно упоминают про рекордсмена Харуна Рашида и оскароносный «Бёрдман», что всё-таки гораздо дальше от сути дела, чем «Русский ковчег», который прямо про то же, что и iPhone-фильм.
Но интерес, конечно, не в психоанализе журналистов, и не в том, почему они упоминают Рашида, но забывают про Сокурова.
Интерес в том, почему именно Эрмитаж становится притяжением для таких проектов.
Надо сказать, что само безмонтажное кино в таких масштабах стало возможным только в цифровую эпоху. До цифровых камер кино снимали на пленку (и до сих пор иногда снимают). Запасы пленки в камере не могут быть бесконечными, они ограничены физическими обстоятельствами. Катушка с 300 метров пленки вмещает всего 12 минут фильма. На полуторачасовой фильм ее нужны километры. Технически такую катушку пристроить к кинокамере проблематично. А на компактное устройство цифрового хранения информации могут поместиться много часов записи.
Длинный кадр без монтажа и склейки пленки — это мощное выразительное средство. Оно использовалось и в старом кино (обычно в этом контексте вспоминают Тарковского), но развернуть такую кинематографическую фразу на весь фильм технически возможно стало только после перехода на цифру.
Занятным образом точкой пересечения новых технологий и киноискусства стал Эрмитаж.
Что, помимо очевидной организационной легкости (ясно, что администрация музея поддерживает такие начинания) и очевидного же удобства пространства (Эрмитаж бесконечен и бесконечно разнообразен), помогает безмонтажным фильмам появляться именно в Эрмитаже?
Уже была высказана остроумная идея, что «Русский ковчег» — это кинематографический антоним стилистики Эйзенштейна, активно использовавшего монтаж. Во-первых, «Октябрь» снимался в том же здании, во-вторых, одна из самых узнаваемых сцен истории кино — одесская лестница в фильме «Броненосец „Потёмкин“». В Эрмитаже есть своя узнаваемая лестница. Она служит финальным аккордом и в фильме Сокурова, оформляя катарсис повествования.
Но думается, здесь есть и более глубокие семиотические причины, чем просто переклички и диалог в рамках киноязыка.
В фильме без монтажа острее проявлена идея протяженности, континуальности. Для iPhone-фильма она ещё и имеет технологическое измерение в ёмкости батареи смартфона.
Как сделать протяженность содержательной?
Во-первых, ее нужно показать в движении. Статичные виды (вроде веб-камер) быстро наскучивают, наблюдение за ними грозит быстрым семантическим пресыщением.
Во-вторых, протяженность должна быть одновременно и временной, и пространственной. Несколько (но не слишком много!) измерений, в которых проявляет себя протяженность, соединяясь вместе, не дадут зрителю устать от однообразия или разнообразия.
Что в этом смысле дает Эрмитаж?
Во-первых, уже упомянутое пространство. По залам можно идти очень долго, а сайт советует заранее, до посещения, разработать для себя маршрут.
Во-вторых, время, которое нужно на обход этого пространства. Это тоже понятно. Но есть и в-третьих. Эрмитаж предоставляет ещё и историческое измерение. Залы устроены хронологически и позволяют прочертить искомую длительность на века назад.
Что могло бы быть альтернативой этому? В первую очередь, конечно, транспорт. Возможно, вид из окна какого-нибудь поезда или автобуса подошел бы даже больше, потому что протяженность скорее линейна, а путь по коридорам и залам Эрмитажа извилист.
Но не очень просто представить такой путь, в котором к пространственной и временной протяженности добавляется еще и историческая. Это должен быть маршрут, который показывает разные эпохи, возбуждает разные историко-культурные и стилистические ассоциации.
Возможно, так сработал бы путь по московскому метро с его разнообразием и богатством оформления станций. Но в условиях обслуживания пассажиропотока с толкотней в час пик такую съемку представить просто невозможно.
Получается, что Эрмитаж располагает к безмонтажному кино потому что он большой, путь по нему длинный и сопряжен с путешествием во времени.
