Почти в каждом доме есть старые альбомы, заполненные черно-белыми снимками. Или коробки с пожелтевшими от времени письмами, военными билетами и открытками на каждый из уже давно прошедших праздников. Все это — семейные воспоминания, аккуратно собранные и сохраненные несмотря на течение времени.
Конечно, альбомы и коробки в XXI веке кажутся устаревшими и неактуальными. Однако память по-прежнему играет важную роль в нашей жизни, меняются только формы архивации. Фотоальбомы, которые можно достать из шкафа, нам заменили фотографии в телефоне, аккуратно разложенные по папкам. Тетради и блокноты с личными мыслями переместились в заметки гаджетов или на просторы цифровых дневников.
С одной стороны, это хорошо: облачные вместилища данных позволяют сохранить гораздо больше и минимизируют риск потерять какую-нибудь ценную фотографию или заметку. С другой, цифра — это «хрупкая среда». Во-первых, памяти в гаджете может быть просто недостаточно. Во-вторых, начинает проявляться феномен «отложенного опыта». На концертах, экскурсиях и в путешествиях мы чаще всего смотрим мир через экран телефон, пытаясь поймать нужный момент для фото или видео.
Кажется, сохранность воспоминаний становится все более хрупкой, а ценность некоторых моментов никуда не исчезает. Например, иногда хочется вспомнить первое признание в любви, первую прочитанную книжку или последнего слепленного снеговика. Все, что мы помним, остается для нас важным. А преимущество цифровой эпохи заключается в том, что теперь важным можно делиться.
О том, какие истории звучат в проекте PostPost.Media и немного об их авторах — в интервью с писательницей Линор Горалик создательницей и главным редактором проекта.
Память становится сверхценностью
Мы живем в эпоху новых медиа, которые накладывают свои отпечатки на концепцию памяти. Медиаисследователь Эндрю Хоскинс писал, что сочетание памяти и медиа формирует новые ценности: свободный доступ к информации, культуру признания, «право знать». Сама медиасреда вынуждает нас делиться, а Instagram и Facebook то и дело показывают «воспоминания». Что такое память в XXI веке?
Вы ставите вопрос очень широко, и я понимаю, что вы делаете это намеренно. Я же попробую отвечать очень конкретно. Мне кажется, память в XXI веке находится под огромным влиянием того, чему нас научил век XX: под влиянием знания о том, что память может намеренно искажаться в угоду политическим, социальным или персональным амбициям. Поэтому лично мое впечатление таково: память в XXI веке становится своего рода сверхценностью, и не только как часть человеческой идентичности, но и как часть социальной ткани. XX век научил нас тому, что мы и есть то, что мы помним, и что нашу память надо оберегать от посторонних влияний, — тем более что всегда есть кто-нибудь, кто готов на нее поохотиться.
Вы упомянули сохранение памяти, изменение памяти. Память — это объект, который постоянно подвергался архивации, и развитие письма повлияло на формы сохранения памяти. Исследователь Мерлин Доналд писал, что существовало два варианта сохранения информации: «предписьменный» (англ. «preliterate»), когда все воспоминания были чем-то интимным и не сохранялись, и «письменный» (англ. «literate»), когда появился выбор: оставить знание себе или поделиться им. В эпоху медиа мы можем взаимодействовать не только с этими формами, но и выбирать, как показать свое воспоминание. Тем не менее некоторые по-прежнему верят, что если историю записать, то она сразу же забудется и обесценится, потому что не надо держать в голове информацию. Как думаете, насколько это актуально для историй, которые попадают в ваш проект?
Мне не кажется, что, делясь с PostPost.Media своими историями, люди расстаются с ними навсегда, — то есть буквально выбрасывают их из головы. У меня, наоборот, есть чувство, что наш проект актуализирует воспоминания: благодаря нашим вопросам, судя по признанию некоторых респондентов, многие вспоминают то, что иначе бы никогда не вспомнили, и эти воспоминания становятся частью активного восприятия и активного мироощущения человека. Иными словами, я не считаю, что наш проект «крадет» память у тех, кто делится с нами историями; мне кажется, что зачастую происходит совершенно обратный процесс.
У вас получается такой современный (цифровой) архив воспоминаний. Изначально проект так и задумывался? Или идея заключалась в создании платформы, на которой можно делиться, рассказывать о себе? Можно ли сказать, что PostPost.Media — это про соучастие?
У PostPost.Media есть несколько миссий. Одна миссия — это, конечно, сохранение индивидуальной памяти. Мы архиваторы, наша задача — собирать и хранить частные нарративы. Другая задача — это, конечно, создать пространство, в котором человек может рассказать о себе, зная, что его истории, — пусть даже о событиях, которые могут показаться кому-то незначительными, — имеют значение: недаром наш слоган «Все, что ты помнишь, — важно». Третье — это делать так, чтобы в постах, где мы собираем истории, возникали живые дискуссии, — и, кажется, это происходит: в комментариях по большей части складывается эмпатическая атмосфера, — люди сочувствуют друг другу, люди обмениваются мнениями, люди создают атмосферу соучастия. Эта миссия новая и поздняя: мы ничего подобного не ждали, когда начинали проект, это начало возникать спонтанно и очень нас радует.
Огромные нарративы из крошечных историй
В интервью для Colta вы говорили, что «если люди почувствуют, что их истории не просто разговоры в воздух посреди Фейсбука, у них будет мотивация рассказывать». Почему команда PostPost.Media считает, что рассказывать истории важно?
Мы считаем, что каждый рассказ и каждая история важны по нескольким причинам сразу. Во-первых, мы верим, что из крошечных историй складываются огромные нарративы о жизни страны, об истории нации, о судьбах государства, о мироустройстве, об образе жизни, о человеческом мышлении. Мы не претендуем на то, что прямо-таки составим всю мозаику, — ни в коем случае; но мы бережно коллекционируем кусочки, потому что нам кажется, что когда люди рассказывают маленькие истории, мы начинаем лучше понимать эти огромные нарративы.
Вторая причина, — нам кажется предельно важным просто говорить людям: «Ваша жизнь бесценна. Все, что происходит с вами, — крайне значительно, и есть те, кто готов это слушать, есть те, кому это интересно, — эти люди — буквально — мы и наши читатели». Например, я лично читаю все истории, которые приходят в проект, и лично мне они не безразличны. Я — их минимальная аудитория: по крайней мере один человек, который хочет, чтобы эти истории прозвучали и были записаны, точно есть.
И третье — у нас есть месседж, который звучит так: всякая человеческая история, всякое событие, происходящее с частным лицом, имеет значение не только на персональной, но и на мировой шкале. Я не могу объяснить, почему я живу с этим ощущением, но оно настолько сильно, что я готова его транслировать через PostPost.Media.
Очень понравилась мысль про «крошечные нарративы», которые могут стать зеркалом эпохи. Но ведь тогда для создания какой-то коллективной памяти важно подобрать такую тему, которая откликнется у многих пользователей? Как вы выбираете темы к историям?
С одной стороны, в PostPost.Media у нас есть рубрики, и мы следим за тем, чтобы в каждой рубрике регулярно появлялись истории. С другой стороны, у нас есть привязка к актуальным темам: мы стараемся следить за тем, что сейчас носится в воздухе, задавать вопросы про то, о чем люди сейчас и так говорят, или привязываться к каким-то датам и событиям, которые сейчас появляются в календаре. С третьей стороны, есть наша волюнтаристская свобода, и мы спрашиваем о том, что нам самим интересно и что нам самим важно. Но, конечно, существует и интуитивное понимание того, на какие темы, по нашему опыту, люди хорошо реагируют, и мы более-менее пытаемся вычислять, что вызовет отклик, а что, скорее всего, нет. То есть по большому счету мы ориентируемся на какую-то совокупность факторов, которая позволяет нам выбирать темы, так или иначе провоцирующие (в хорошем смысле) довольно большое количество ответов. Иногда у нас бывают провалы, конечно, но во многих случаях нам удается дать людям тему, на которую им хочется поговорить.
Память становится сверхценностью
Какие-то темы наталкивают писателей на болезненные воспоминания? Случалось ли такое? И как с этим бороться?
С этим абсолютно не нужно бороться: мы часто предлагаем эмоционально непростые темы и публикуем истории, которые могут быть очень болезненными, — истории о травме, истории о потере, утрате, смерти, насилии, о тяжелейших переживаниях, — и иногда, когда мы редактируем эти истории или перечитываем их, у нас замирает сердце. Мы понимаем, насколько человек нам доверяет и насколько человек перед нами открывается, и нам кажется, что проигнорировать это доверие было бы преступлением. Такие истории, на наш взгляд, совершенно необходимо публиковать: если человек считает, что история должна быть рассказана, то кто мы такие, чтобы принимать решение за него?
Зачастую рассказать историю открыто очень тяжело. В связи с этим вопрос, может ли анонимная история быть опубликована? Или важно сохранить личность за воспоминанием?
Да, мы, безусловно, публикуем анонимные истории, их можно присылать нам на адрес [email protected]. Мы считаем, что каждый имеет право рассказать свою историю, даже если он не хочет раскрывать свою личность.
Мне очень близок подход о том, что воспоминание неотделимо от человека. Оно существует до тех пор, пока жив сам человек. И один из подходов в Memory Studies как раз описывает именно эту модель: «биографизирование», или конструирование жизненного опыта отдельного человека. Во многом это близко к понятию дневника, личной архивации. Можно ли проект считать цифровым дневником разных эпох и почему?
Я бы не говорила об этом проекте как о дневнике, потому что дневник подразумевает сильное присутствие одного автора, сильное доминирование его личности и определенную хронологическую структуру. Мы же как раз как раз очень ценим тот факт, что это — не дневниковая практика и что возникающее в нашем проекте многоголосье не связано никакой идентичностной или темпоральной рамкой.
Интервью: Дарья Масленко
Редактор: Даниил Скоринкин
Иллюстраторы: Анна Руденко, Грета Исагулова
