Пиво не пьют и видали

Это стихотворение с обманкой. Первая строка читается нами как трехстопный дактиль («Ѝскры пото̀ками сѐя...», «Кро̀вля на цѐркви обмо̀кла...»), поэтому срабатывает метрическая инерция, вторую строку мы тоже укладываем в этот размер: «ты̀, чьи-то днѝ я распла̀чусь». Метр ведёт нас, нам кажется, что отсутствие дефиса в «чьи-то» – банальная опечатка. «Расплакаться» – тоже должно быть привычным словом для поэтической речи, в которой мы встречаем описание эмоций («О страннике, одетом в плащ зеленый, / Расплакалась апрельская тоска»), и мы не ожидаем подвоха, тем более, что и третья строка тоже дактилическая: «встрѐтился бо̀й и стуча̀ли». Хотя стиховед мог бы насторожиться: дактиль самый редкий русский силлабо-тонический размер. Или, как шутят исследователи стиха, «входит в пятёрку самых частотных русских силлабо-тонических размеров» (шутка в том, что их всего только пять и есть).

Но последняя строка всё переворачивает с ног на голову. Оказывается, ударение падает на последний слог: «белару̀сь», а значит, там рифма: «расплачу̀сь». Читателю нужно снова вернуться ко второй строке и «пересобрать» её в своём восприятии уже как ямбическую: «ты чьѝ то днѝ я расплачу̀сь». Такие фокусы с читательским восприятием есть признак поэтического мастерства, умения удержать внимания, заставить относиться к тексту сознательно, а не просто плыть по течению ритма.

Как виртуозные сценаристы заставляют нас другими глазами пересматривать фильмы с неожиданным поворотом в финале, так и здесь поэт создает произведение, располагающее к перечитыванию: теперь «то» кажется не частью неопределенного «чьи-то», а обретает самостоятельное указательное значение: «ты, чьи (э)то дни». Обращение к тому, кого можно назвать хозяином дней (времени) или их главным героем. «Для меня это были твои дни, ассоциирующиеся только с тобой», – говорит поэт, и добавляет: я расплачиваюсь за это, за те «твои» дни, расплачиваюсь, конечно, не деньгами, а эмоциями, тяжелыми воспоминаниями.

Фактически это означает, что в одну и ту же строку оказываются упакованы сразу две строки, два прочтения, два смысла, хотя и связанных между собой: расплата наступает в плаче.
Такие стихотворения называют гетерометрическими: здесь не все строки написаны одним размером, но мы видим элегантное сочетание: трехстопный дактиль, четырехстопный ямб, снова дактиль и на десерт – трехстопный амфибрахий. Гетерометрия может напоминать о переводах древнегреческих лириков или о поэтах-песенниках второй половины XX века (Высоцкий, Окуджава).

Будучи остроумно сделанным технически (кроме, конечно, глагольной рифмы «видали ∪ стучали», от которой не морщились любители русской словесности только на первых её шагах, в XVII–начале XVIII века), эти стихи совершенно непонятно, что значат. «Пиво не пьют» – ладно. А что они видали? Тоже пиво? Поэты (например, в этом мастерство Горация, по словам академика Гаспарова) так иногда тоже удерживают наше внимание: забрасывают удочку первого слова, но окончательный ответ дают где-нибудь в конце, а мы не отрываемся от стихотворения, и этот ответ ищем. Но здесь ответ на заданный вопрос не поджидает нигде, даже в последней строке. «Встретился бой» – самое естественное значение слова «бой» в русском языке – это столкновение, битва. Но вряд ли можно пойти гулять и встретиться с боем где-нибудь за углом.

То есть как раз в реальности это вполне возможно, от того, чтобы попасть в случайную передрягу, никто не застрахован. Но вот язык такое не позволяет: в бой вступают, в бою участвуют, бой можно даже встретить (скажем, на рассвете, с широко открытым забралом, во всеоружии). Но встретиться бой-столкновение не может. Зато может на той же самой прогулке встретиться бой в другом значении, заимствованном из английского, boy, мальчик, бойфренд. Допустим. А кто стучал? Лично мне кажется, что это когда ты решил, что бессмысленнее уже не может, но снизу постучали.

Но любим мы роботов, которые пишут стихи, не за это.

Автор комментария:
Орехов Борис