Филолог-тютчевед, писатель, доцент Тартуского университета и ученик Юрия Лотмана Роман Лейбов один из первых оценил потенциал только появившегося интернета. Он создал первые интерактивные сетевые проекты и открыл Живой Журнал для интеллектуального сообщества. Роман Григорьевич рассказал «Системному Блоку» об отношении к точным методам в гуманитарных науках, о раннем интернете и о современных направлениях internet studies.
О литературоведах-математиках
Юрий Михайлович Лотман написал статью «Литературоведение должно быть наукой», в которой уверенно говорит об обязательности математических компетенций для литературоведа. За этим стоит полемика, но своих студентов он к этому подталкивал. Поэтому появлялись такие исследования, как, например, работа покойного поэта и переводчика Светлана Семененко, посвященная формализованному описанию мира советской песни.
Во время моей учебы это продолжалось: у Зары Григорьевны Минц защищались курсовые работы с частотными словарями отдельных циклов и сборников Блока — она тоже все это очень приветствовала. Может быть, даже в большей степени, чем Юрий Михайлович, потому что была человеком, может, менее артистичного и более системного склада.
К сожалению, абсолютно неизвестными для западной аудитории остались работы Владимира Андреевича Успенского, профессионального математика. Он писал о литературе не как литературовед, а скорее, как просвещенный читатель-критик, человек исторического мышления.
А вот Юрий Иосифович Левин как раз литературовед-математик. Его работы тоже остались совершенно неизвестными на западе. В них чувствуется математическая выучка; хотелось бы собрать все его работы и прокомментировать их с точки зрения современных математических методов.
О точных методах в гуманитарных науках
Не всякому филологу нужны точные методы: литературной историей и критикой спокойно можно заниматься без этого. Когда человек занимается историей русской культуры, до того, чтобы освоить математическую статистику, которой у него не было ни в школе, ни в университете, у него уже не доходят руки. Да и времени очень мало, а развлечений очень много, я же не могу сказать студентам: «Ни в коем случае не смотрите сериалы!»
Но я бы предпочел, чтобы точные методы были — хотя бы потому, что математика очень хорошо дисциплинирует. Своих студентов я страшно подталкиваю в эту сторону, кого-то дотолкал до таких штук, которые уже не в состоянии понять. Мне кажется, тут важно, чтобы было взаимодействие, чтобы студенты подталкивались. Ведь существует и противоположная тенденция: некоторые не хотят дигитального, ненавидят дигитальное. Бывает, речь только заходит о цифрах — достаточно, чтобы это были просто проценты — студенты начинают увядать, говорят, что не за тем они на филологический факультет пришли. Есть и более радикальные случаи: например, у человека есть законченное образование программиста, и он тоже считает, что не за тем пришел на филологический факультет.
[Можно разделить роли: гуманитарий и специалист по цифровым методам.] Но все-таки, чтобы вводить в исследование цифровые методы,нужно понимать, зачем. Поэтому человеку, которого интересует очень определенный спектр филологических тем, лучше иметь навыки простейшего программирования. Python и R — это не китайская грамота, за один семестр их вполне можно освоить. И без статистики вообще плохо, потому что она про мозги в значительной степени, про научность. Как всегда в таких случаях, хочется переложить ответственность на кого-то другого и сказать: «Курс статистики должен быть в школе». Действительно, почему бы ему и не быть уже в школе?
О филологах в раннем интернете
На раннем этапе филологов в интернете не было — они держались отдельно, пока интернет не пришел в дом. А когда он пришел, просто стали спокойно им пользоваться, безграмотно ставили какие-то безумные ссылки на онлайн-источники, которые протухали два часа спустя. Многие до сих пор так и не овладели этим сложным искусством — ссылаться на интернет-ресурсы или на воспроизведение бумажных ресурсов в интернете. До сих пор существует клубок этих отвратительных проблем — интересный, но пока нерешаемый.
Насколько было понятно, что интернет — это важно? Нам повезло, что в раннем интернете были люди, с которыми можно было об этом поговорить. Было понятно, что это не игрушка, а совершенно новая среда и новые возможности — в том числе, для исследования литературы.
Например, тогда появилась работа Дмитрия Манина, связанная с измерением предсказуемости, точности, уникальности слова в поэтическом тексте. С самого начала она базировалась на обширном эксперименте с безумным количеством игроков. Смысл в том, что игроку выдавались задания в виде отрывка с пропущенным словом и нужно было вставить это слово. Либо были отрывки с маркированным словом и нужно было угадать, это оригинальное поэтическое слово или то, которое кто-то неправильно вставил на это место. И третий вариант — просто подчеркнутое место, и нужно было сказать, это оригинальное слово или замена. Игра с обратной связью. У Манина, неслучайно он сын великого математика, мозги устроены правильно. Конечно, в игре были и несовершенства: фрагменты выдавались слишком короткие, и лучше было бы дополнительно маркировать места в стихе (например, рифмы) и метрически размечать фрагменты (существенными тут будут длина стиха и система стихосложения), чтобы лучше понимать, с чем связаны ошибки в выборе слов.
О Digital Humanities
Под большой зонтик Digital Humanities меня затащили обстоятельства жизни. Я не езжу на конференции и не публикуюсь в соответствующих изданиях, у меня немного другое научное амплуа. Но если все считают меня пионером, то так тому и быть.
Я делал работы по корпусу, которые позволяли что-то сказать о текстах или о каких то их чертах — например, о рифмах — в историческом измерении. Не сказал бы, что это Digital Humanities в точном значении слова, это именно корпусная поэтика. Хотя на самом деле деле строгой границы нет, потому что Digital Humanities, еще раз, это зонтик. Просто когда занимаются Digital Humanities в области поэтики, это действительно в основном стилеметрия или стиховедение.
О корпусной поэтике
Я — человек, который испытал исключительное воздействие Национального корпуса русского языка, поэтического подкорпуса, и понял, что открывается возможность корпусной поэтики. Филологи сейчас работают с поэтическим подкорпусом для того, чтобы подбирать примерчики — это, мне кажется, недостойное занятие. Гораздо интереснее брать отдельные фичи и смотреть, как они развиваются лексически. К сожалению, разметка не позволяет работать на других уровнях — особенно на семантическом.
Например, можно искать слово не для того, чтобы подобрать примеры, а для того, чтобы посмотреть, как оно исторически меняется, от эпохи к эпохе. Все-таки размер корпуса уже позволяет это сделать. Ну вот я глядел, например, как меняется в XVIII — XX вв. морфологический состав и семантика слов, рифмующихся со словом Париж. Или с чем рифмуется слово Москва на протяжении того же периода. «Глава-голова» само собой, «трава-синева» появляется в 20-м веке, «молва» присутствует все время — и сразу понятно, какие за этим стоят сюжеты. Когда в рифме появляется имя, то это совсем особенный случай. Раньше такое нужно было сложным образом искать руками, а теперь можно вытащить из корпуса за считанные секунды. А дальше придумывать «почему» и «как».
О социальных сетях
Сейчас мне удобен Telegram. А с фейсбуком у меня болезненные отношения, я просто забанил их в сердце своем. [Процесс публикации поста в социальные сети] у меня устроен как пинг понг: Telegram-канал транслируется в Твиттер, а Твиттер — в ЖЖ, поэтому сейчас в моем ЖЖ твиты и фотографии из инстаграма. Желающие легко дойдут оттуда в мой телеграм-канал; доходят немногие, ну и ладно.
Об исследованиях ЖЖ
ЖЖ совершенно точно не умер, там до сих пор существуют довольно живые кластеры. Сам я ЖЖ не исследовал, но только что оппонировал замечательную работу Палины Урбан в Оксфорде.
Ее исследование, в двух словах, о разных стратегиях представления личности в русских блогах, которые сложным образом наследуют дневниковой прозе. Именно в блогах, а не в социальных сетях, потому что социальные сети к дневнику имеют мало отношения, они больше про постоянную саморепрезентацию в этом мире. Это именно дневниковые записи разных людей из одного кластера — например, девушки, переезжающей из страны в страну, духовно богатой, с бытовыми текущими трудностями, психологическими, межличностными проблемами.
Или другого автора, который в основном пишет о путешествиях по Китаю — тоже с точки зрения представления личности в дневнике.
О memory studies
Я читаю памфлеты стэнфордской Литературной лаборатории и неизменно нахожу там много интересного. Они продвигаются как раз в интересующем меня направлении memory studies — изучение иерархии сил текстов в большой исторической перспективе. Памфлет 17 ведь о том, что разные авторы имеют разную силу относительно двух осей — популярности и престижности. На самом деле этих осей, конечно, больше.
Интересно было бы добавить диахронический аспект, посмотреть, как это сдвигается, если сдвигается; для оси популярности это можно делать уже сейчас. Меня страшно занимает одна работа на границе internet и memory studies — то, что Анна Герасимова пишет о книжном блоггинге и читательских рецензиях на материале LiveLib.
Так что я немного с этим пересекаюсь, но сам специально никогда не занимался. Мне посчастливилось встретиться с молодыми исследователями, которые этим интересуются и распространяют информацию в блогах и телеграм-каналах — по этим ссылкам я хожу.
В процессе подготовки статьи участвовали: Герман Пальчиков, Элвина Хакимулина
