Исследователи Центра языка и мозга НИУ ВШЭ на материале русского языка впервые показали, что наш мозг может обрабатывать язык поверхностно, что приводит к неправильному пониманию речи, а также разобрались, от чего это зависит.
«Человеку свойственно ошибаться» — эту мудрость вспоминаем не только мы, обнаружившие себя в 5 утра за просмотром десятой серии любимого сериала, но и ученые, исследующие принципы работы нашего мозга при принятии решений. Различные исследования показывают, что при анализе событий наш мозг похож не на беспристрастного рационального профи, а скорее на ведомого контекстом юнца.
Официально развенчал миф о логической непогрешимости разума нобелевский лауреат Даниэль Канеман, показав, что даже в экономических решениях мозг часто попадает в ловушку когнитивных искажений, которые преследуют нас и в повседневных вопросах. Сравните: «3 из 8 опрошенных испытывают трудности в учебе» и «5 из 8 опрошенных не испытывают трудностей в учебе». Смысл тот же, а эффект разный, не правда ли? Выводы и действия тоже будут разными.
Как оказалось, в лингвистике, ситуация похожая. Вот пример: услышав фразу «Человека укусила собака», многие могут посочувствовать человеку. Но вот что интересно: после фразы «Собаку укусил человек», 25% людей продолжают жалеть человека, не замечая, что в этот раз он сам является обидчиком.
Почему так происходит?
Ответ кроется в работе нашего мозга, который умеет экономить ресурсы и опираться на эвристики — «быстрые и грубые» суждения, лежащие в основе механизма поверхностной обработки языка. Поверхностную обработку наш мозг задействует как экономичную с точки зрения времени и когнитивных ресурсов альтернативу тщательному алгоритмическому анализу информации. С одной стороны, это быстро, но с другой — может привести к игнорированию грамматических связей и неправильному пониманию фразы.
Анализируя речь, мы пользуемся эвристиками двух типов: семантическими (основанными на смысловой сочетаемости слов и языковом опыте) и структурными (связанными с принципом экономии: более простые синтаксические структуры всплывают в мозгу быстрее, чем более сложные). Например, в истории с собакой ошибка происходит из-за семантической эвристики: зная из жизненного опыта, что кусаются собаки, а не люди, мы быстро принимаем такую интерпретацию и не замечаем, что грамматика предложения говорит об обратном.
А вот пример структурной эвристики: половина людей, увидев предложение «Конверт предназначался помощнику детектива, следившего за директором», решили, что за директором следил помощник. (А вы? *смайлик*) Здесь проявляется свойственное носителям русского языка стремление к так называемому «раннему закрытию»: мысленному присоединению причастного оборота к первому существительному в именной группе «помощник детектива», даже если это противоречит грамматике.
Всегда ли и у всех мозг так «халтурит»?
Задавшись таким вопросом, ученые из Центра языка и мозга НИУ ВШЭ впервые провели масштабное исследование среди подростков (13-17 лет), молодых взрослых (20-40 лет) и пожилых людей (старше 55 лет), предложив им прочитать предложения, в части которых наблюдался конфликт грамматики и смысла. Например: «Миша встретился со стоматологом пожарного, пломбирующего зубы быстро и безболезненно» (Ну-ка, кто здесь пломбирует зубы?)
Результаты показали, что поверхностной обработке языка все возрасты покорны: в каждой группе участников в случае, когда грамматически правильно соединялись плохо сочетающиеся по смыслу части (как в примере выше), большинство испытуемых опирались на семантические эвристики и делали ошибку в понимании предложения. Аналогично, у взрослых ошибки возрастали, когда причастный оборот относился ко второму, а не первому слову в именной группе (опять же, как в примере выше). То есть механизм поверхностной обработки сопутствует нашему мышлению постоянно.
А возраст как-то влияет?
Влияет. Исследование показало, что опора на семантические эвристики существенно увеличивается у пожилых по сравнению с молодыми взрослыми. Ученые предположили, что это происходит закономерно с увеличением жизненного опыта, а также в связи с необходимостью пожилых людей экономить когнитивные ресурсы, например, меньше расходовать ресурс рабочей памяти.
В структурных эвристиках отличились подростки: в письменных тестах в то время как мозг взрослых охотно опирался на привычное «раннее закрытие» и делал ошибки, подростки четко видели, к какому существительному на самом деле относится причастный оборот. Возможно, свой вклад здесь внесла тренировка согласования оборотов на уроках русского языка. Или же структурные эвристики формируются у людей позже.
Нужно ли переживать, что мозг может быть таким невнимательным?
Нет, по крайней мере, не в случае лингвистических эвристик — этот механизм чаще всего действительно поможет выбрать правильный ответ, сэкономив время и ресурсы. В конце концов, не каждый день встречаешь пожарного, пломбирующего зубы. Но вот тем, кто, подобно участникам исследования Эриксона и Маттесона, на вопрос из названия статьи ответил «по паре», самое время исправиться. Знаем, знаем, это все эвристики (в данном случае, семантические).
