Домашнее и партнерское насилие в России: сколько у него жертв и как им помочь

Статистика партнёрского насилия в России

Партнёрское насилие — это насилие, осуществляемое партнёром (супругом или иным человеком, с которым автор насилия состоит в отношениях), оно является подвидом домашнего насилия. Оценить масштабы домашнего и, в частности, партнёрского насилия в России непросто. Официальная статистика неинформативна и не может быть единственным источником информации по нескольким причинам:

1. пострадавшие не обращаются в полицию и в медицинские учреждения: по данным Росстата за 2011 год, в полицию обращаются всего около 10% переживших насилие в семье, только 6% женщин обращаются к врачам и 2% — к юристам; 
2. те из них, кто обращаются в полицию, в дальнейшем забирают заявление о насилии. «Насилию.нет» приводит такие причины, как надежда на исправление агрессора, угрозы, давление со стороны окружающих, необходимость доказывать факт совершённого насилия;
3. насилие в отношении членов семьи, которое включает в себя партнёрское насилие, декриминализовано в России, в результате чего первые зафиксированные побои считаются административным правонарушением.

Однако данным активистов, НКО и других негосударственных организаций и объединений, которые борются за видимость проблемы домашнего насилия, сложно верить на слово. Острота темы и вместе с тем идеологическая нагрузка проблемы семейно-бытового насилия в России даже из благих побуждений может сталкиваться с неаккуратным обращением с данными и непрозрачными методами исследований.

Что показывают цифры

Так, в феврале 2021 года активисты из Консорциума женских неправительственных объединений сообщили, что им удалось собрать статистику смертности женщин от рук партнёров. Речь шла о том, что с помощью автоматического анализа текстов приговоров активисты установили, что в 2018 году было убито более 8 300 женщин, из которых 61% погибли от рук мужей и партнёров. 

В дальнейшем оказалось, что под показателем «общее число лиц, потерпевших от преступных посягательств» в данных Росстата скрываются не только убийства, но и ДТП, преступная халатность и прочее, признанное преступлениями, но не имеющее ничего общего с предметом исследования. В результате среди тех 5 063 женщин, которых посчитали убитыми мужьями и родственниками, могли оказаться, например, те, кто погиб в автомобильной аварии. При этом, если верить международной статистике, в 2018 году всего 3 173 россиянки погибли в результате преступного насилия.

Социологи Иветта Сергеева и Эмиль Камалов в 2023 году провели исследование уровня партнёрского насилия в России. Для исследования они использовали два основных метода сбора данных: онлайн-опрос и поквартирный опрос. Данные этих двух опросов различаются: показатели того, что получены с помощью интервьюирования в поквартирном опросе, — ниже. Возможная причина — неготовность рассказывать о такой чувствительной теме незнакомцам. По мнению социологов, результаты онлайн-опроса более точные, ведь респонденты находятся в более комфортных и безопасных для них условиях. Результаты поквартирного опроса стали нижней оценкой уровня партнёрского насилия, а результаты онлайн-опроса — верхней.

Исследование показало, что партнёрскому насилию подвергаются как женщины, так и мужчины:

• «Физическое насилие: по нижней оценке, 17,9% взрослого населения России подвергались физическому партнёрскому насилию в течение жизни. Верхняя оценка показателя достигает 29%.
• Психологическое насилие: по нижней оценке, 39,7% взрослого населения России подвергались психологическому партнёрскому насилию в течение жизни. Верхняя оценка показателя достигает 49,2%.
• Экономическое насилие: как минимум 7,5% взрослого населения России подвергались экономическому партнёрскому насилию в течение жизни. Верхняя оценка достигает 7,8%.
• Сексуализированное насилие: по верхней оценке, 11,5% взрослого населения России подвергались сексуализированному партнёрскому насилию в течение жизни».

Насилие не проходит без следа

Насилие также отражается на дальнейшей жизни тех, кто ему подвергся. Так, по данным Иветты Сергеевой и Эмиля Камалова, среди тех, кто столкнулся с тяжёлыми формами физического и сексуализированного насилия, такими как удары кулаками и ногами, удушение и угрозы оружием, 51,4% сообщили о синяках и порезах, 42,1% — о бессоннице, депрессии и ночных кошмарах, 12,9% — о тяжёлых физических травмах, 4,15% — о попытках самоубийства из-за опыта пережитого насилия.

Те, кто подвергся менее тяжёлым формам насилия, таким как пощёчины, толкание или дёрганье за волосы, столкнулись с синяками и порезами в 37,9% случаев, в 33,7% — с бессонницей, депрессией и ночными кошмарами, а попытки самоубийства были у 2,2% опрошенных. 

При этом, как подчёркивают И. Сергеева и Э. Камалов, партнёрское насилие в России имеет «выраженный гендерный характер»: женщины чаще подвергаются всем видам насилия и сталкиваются с более тяжёлыми последствиями. 

• От 21,8% до 38,2% женщин сообщили о том, что пережили физическое насилие. Показатель среди мужчин от — 13,2% до 17,7%;
• около 10,5% женщин сообщили об опыте экономического насилия, среди мужчин показатель экономического насилия достиг 4,4%;
• по результатам онлайн-опроса, 16,7% женщин и 5,2% мужчин пострадали от сексуализированного насилия в течение жизни, среди респондентов, переживших сексуализированное насилие за последний год, 1,9% женщин и 1,2% мужчин.

В рамках исследования получена также и актуальная статистика обращений за помощью: в НКО обратились 1% женщин и 2,8% мужчин из всех респондентов, переживших насилие. К специалистам телефона доверия обращались меньше 2%. В полицию обратились только 18% женщин и 8% мужчин, переживших физическое или сексуализированное насилие.

Среди причин нежелания обращаться в полицию:

• стыд и дискомфорт (24% — женщины, 3% — мужчины);
• неуверенность в том, что получится получить помощь (19% — женщины, 4% — мужчины);
• страх ухудшения ситуации (12% — женщины, 0% — мужчины);
• унижение (14% — женщины, 5% — мужчины).

О жертвах насилия

Уместность употребления термина «жертвы насилия» в данный момент ставится под сомнение: существует точка зрения, что это понятие является стигматизирующим и заставляет человека, оказавшегося этой самой «жертвой», чувствовать себя слабым и неправильным. Вместо него предлагается использовать «пострадавший» или «переживший насилие». Однако существует и иная точка зрения: некоторые психологи и правозащитники настаивают, что необходимо акцентировать внимание на том, какой вред причинён человеку, столкнувшемуся с насилием, и использовать для этого именно термин «жертвы насилия». Так, Анна Ривина, руководительница центра «Насилию.нет», пишет: «В нашем контексте, когда мы, например, говорим про отсутствие закона о домашнем насилии, используем слово “жертвы”. Потому что большинство считает: “Ну какие они жертвы, подумаешь, дело обыденное”. А мы подчёркиваем, что да, они жертвы, они пострадали, им плохо».

О пострадавших от партнёрского насилия существует масса стереотипов, часто эти люди сталкиваются с виктимблеймингом — обвинением жертвы и перекладыванием на неё ответственности за насилие. О том, кто страдает от партнёрского насилия и почему, мы поговорили с кандидатом психологических наук, преподавателем РГГУ и РАНХиГС, специалистом по терапии кризисных состояний и последствий психической травмы Дарьей Павловной Ткаченко.

Она рассказала, что жертвой партнёрского насилия потенциально может стать любой человек в любом возрасте, принадлежащий к абсолютно любой социальной группе. Вопрос не в том, кто может столкнуться с насилием вообще, а в том, что человек предпримет после этого: обратится за помощью, привлечёт полицию и суд, выйдет из этого контакта и получит защиту и поддержку от близких или останется в опасных условиях, в которых насилие будет продолжаться. Дарья Павловна подчеркнула, что «основная проблема жертв хронического многолетнего внутрисемейного насилия в том, что зачастую у них практически нет внутренних (личностных) и внешних (социальных и материальных) ресурсов для того, чтобы оказаться в безопасности, вдали от агрессора».

Кто рискует стать хронической жертвой

Исследователи выделяют факторы, которые повышают риск попадания в ситуацию хронического насилия без возможности получения помощи и поддержки.

1. Макро-факторы: 

• социокультурные и демографические аспекты, например, перенаселённость и бедность каких-то регионов, где высока вероятность борьбы за ограниченные ресурсы; 
• поддержание идеи «виктимблейминга» в обществе;
• отсутствие адекватной правовой базы и профилактики внутрисемейного насилия; 
• наличие этнических и конфессиональных традиций, способствующих сохранению поляризации прав в обществе на мужские/женские, детские/взрослые и т. п.; 
• отрицание идей гуманизма и права абсолютно всех людей на жизнь и безопасность в пользу идей сегрегации и неравенства; 
• войны и серьёзные социальные кризисы, в результате которых происходит рост внутрисемейного насилия, и многое другое. 

2. Микро-факторы: это внутрисемейные модели и те аспекты отношения ближайшего окружения, которые люди усваивают в детском и подростковом возрасте. По словам Дарьи Ткаченко, «в этот период наш мозг ещё незрелый в плане способности к системному осмыслению и интерпретации реальности, а сензитивность к восприятию отношений со значимыми близкими очень высока. В детском возрасте как раз и происходит формирование основных убеждений о себе и мире». 

Данные исследований свидетельствуют о том, что опыт пережитого в детстве насилия не только значительно повышает риск развития различных психических нарушений и зависимостей, но и определяет низкую чувствительность и готовность «легализовать» жестокое отношение к себе. Например, в недавнем систематическом обзоре 2021 года приводятся основные последствия детской травмы насилия, одним из наиболее настораживающих является проблема возникновения «цикла насилия». 

3. Индивидуально-личностные: к ним можно отнести как социально-демографические аспекты (пол, возраст, этнос, раса, социальный статус и т. п.), так и особенности психической организации человека (например, наличие хронических заболеваний и психических расстройств). Дарья Павловна подчёркивает: «По сути, это как раз те факторы, которые чаще всего сопровождают насилие, ввиду наличия в обществе определённой негласной “дозволенности” плохо обращаться с определёнными категориями людей. Разумеется, это не то, что выбирает сам человек или как-то своими личностными характеристиками “провоцирует”. Всё-таки здесь мы чётко должны понимать, что принятие решения о причинении боли — это ответственность того, кто совершает насильственные действия».

Интересно, что, по словам эксперта, людей, которые не сталкивались в своей жизни с насилием, практически не существует, но есть те, кто его не распознают: есть различные подходы, которые объясняют, почему некоторые люди «не замечают» постепенно нарастающего насилия со стороны партнёра, оправдывают такое поведение или ищут причины в себе. Д. П. Ткаченко поясняет: «Если вы длительное время находились в ситуации злоупотребления вашими личностными границами, в отношениях насилия, мозг снижает свою чувствительность к подобным патогенным обстоятельствам и становится более толерантным к нарастанию дискомфорта». Именно поэтому жертвам хронического насилия так много времени требуется на то, чтобы опознать и признать насилие со стороны партнёра.

Агрессор, виновник, абьюзер

Такие термины, как «виновник», «агрессор» или «насильник», являются стигматизирующими и подменяют личность человека, совершающего насилие, его неприемлемым поступком. Подобные ярлыки делают сложнее процесс осознания вины и мешают человеку обратиться за помощью к специалисту, поэтому в психологии на данный момент принято употребление термина «авторы насилия», который помогает разделить насильственное поведение и личность человека. 

Дональд Даттон, канадский психотерапевт и автор книги «Абьюзивная личность» о насилии в близких отношениях, выделяет подтипы авторов насилия — «мужчин, нападающих на жён»: «По сути все эти разные группы характеризуются по двум аспектам насилия: гиперконтролирующие — гипоконтролирующие, импульсивные — инструментальные. Гиперконтролирующие мужчины отрицают собственный гнев и испытывают хроническую фрустрацию и отвержение. Гипоконтролирующие мужчины чаще склонны к отыгрыванию. Импульсивные мужчины склонны к отыгрыванию с применением насилия: такова их реакция на рост внутреннего напряжения, а инструментальные (антисоциальные) используют насилие “хладнокровно” для достижения определённых целей».

• Гиперконтролирующий тип характеризуется внешней улыбчивостью, беззаботностью и позитивностью, демонстрирует социально одобряемое поведение. Агрессию и гнев сдерживает долго, часто находится в состоянии скрытой обиды и пытается избегать открытых конфликтов. В итоге все накопленные негативные эмоции выплёскиваются разом, в результате чего партнёр сталкивается с максимально тяжёлыми формами насилия и последствиями вплоть для летального исхода;
• Антисоциальный тип использует насилие для контроля и получения желаемого, обладает очень низким уровнем эмпатии и в целом склонен к преступлениям. По мнению Даттона, мужчины этой категории страдают от психопатического расстройства личности, в том числе «вторичного», то есть приобретённого в результате перенесённого насилия;
• Импульсивные авторы насилия характеризуются ревнивостью, амбивалентным, то есть переменчивым, «от любви до ненависти», отношением к партнёрше, депрессивностью и цикличными фазами поведения;
• Инструментальные абьюзеры применяют насилие не только в близких и партнёрских отношениях, но и за пределами семьи, обладают высокой толерантностью к насилию в целом. Проявляют отвергающий тип привязанности, как бы показывая, что не нуждаются в значимом близком в целом и, в частности, в партнёре, но на самом деле боятся одиночества и покинутости, из-за чего проявляют патологическую ревность и контролирующее поведение и «супружескую паранойю».

Кроме того выделяются предпосылки, из-за которых человек может стать автором насилия:

1. собственный опыт пережитого в детстве насилия или просто грубого, стыдящего обращения со стороны родителей: физические наказания, психологическое насилие, сексуализированное насилие или пренебрежение нуждами ребёнка;
2. опыт наблюдения за насилием над одним из родителей или сиблингами;
3. подавляемое чувство стыда за себя, которое так невыносимо, что превращается в гнев и агрессию;
4. эмоциональная депривация в детстве, то есть холодные, отвергающие родители, в первую очередь отец: «К своему удивлению, мы обнаружили, что самыми важными факторами детского анамнеза, влияющими на уровень абьюзивности во взрослом возрасте, являются следующие (в порядке значимости): ощущение отвержения со стороны отца, отсутствие тёплого отношения со стороны отца, физическое насилие со стороны отца, вербальное насилие со стороны отца, отвержение со стороны матери. Мы ожидали, что отношения с матерью окажутся более важными, но данные не подтвердили эту гипотезу. Картина, которая сложилась, исходя из данных, была следующей: холодный, отвергающий и периодически абьюзивный отец»;
5. пережитая психологическая травма.

Но почему человек становится автором насилия? По словам психолога, всё зависит от наших личностных границ, уровня чувствительности к воздействию, отношения к насилию и тому подобное. Все мы в той или иной мере «абьюзеры», но не потому, что сами хотим и принимаем решение о насилии над другим, а потому что зачастую не в курсе индивидуальной нормы другого человека и по привычке реализуем собственную норму в отношении других. Так что, по сути говоря, к насилию приводит нас сама необходимость соприкасаться с личными границами другого человека, про которого мы знаем крайне мало.

В современной психологии ведётся дискуссия о том, что причинение систематического насилия семье выходит за границы нормального функционирования психики. Недавний метаанализ, посвящённый этой проблеме, подтвердил связь между наличием психического расстройства и склонностью к зависимостям с риском насилия в партнёрских отношениях. Кроме того, очень часто у людей, совершающих насилие над партнёрами и детьми, есть серьёзные проблемы с алкоголем либо особая восприимчивость к алкоголю, вследствие которой они совершают более радикальные акты насилия. 

Эксперт также отмечает, что можно говорить и о генетически запрограммированных факторах развития мозга, что подтверждается последними исследованиями, а также о дефицитарности обработки социальной информации, которые делают человека более восприимчивым к социальной угрозе и более реактивным в плане поведенческого отклика. 

Автором насилия может оказаться кто угодно: как мужчина, так и женщина. Дарья Ткаченко уточняет: «Вопрос не в гендере, а в сочетании факторов, повышающих риск виктимизации человека определённого гендера». В последнее время всё больше говорят о проблеме гендерной парадигмы в вопросах квалификации партнёрского насилия и защиты его жертв, которая препятствует получению своевременной помощи и поддержки мужчинами, ставшими жертвами насилия.

Основной проблемой, которая препятствует адекватной профилактике насилия и реабилитации людей, склонных к насилию, всё ещё остаётся стигматизация и дегуманизация. Психолог подчеркнула, что «невозможно осуществлять комплексную помощь, создавая приюты и службы помощи только для жертв насилия и при этом оставляя авторов насилия за порогом. Их изоляция без соответствующей реабилитационной работы приведёт только к интенсификации у абьюзеров чувства отвергнутости, обесцененности и одиночества, что усилит их деструктивные паттерны реакций на социальный контакт».

Что делать?

Что делать пострадавшим

Выйти из абьюзивных отношений самостоятельно может быть непросто, жертве партнёрского насилия часто требуется юридическая, психологическая, медицинская, финансовая помощь, а также безопасное место. Обратиться за такой помощью можно в кризисные центры:

• «Насилию.нет» (внесён в реестр иностранных агентов) занимается повышением видимости проблемы домашнего насилия и предоставляет пострадавшим индивидуальную и групповую психологическую помощь, а также оказывает юридическое сопровождение. Консультации центра бесплатные, очное консультирование осуществляется в Москве;
• «ИНГО» оказывает помощь совершеннолетним женщинам, которые столкнулись с гендерным насилием. Предоставляют консультации и сопровождение психологов и юристов. Ценр расположен в Санкт-Петербурге;
• Консорциум женских неправительственных объединений предоставляет юридическое консультирование на всей территории России. Одна из целей проекта — сформировать юридическую практику правоприменения, способствующую защите прав пострадавших от домашнего насилия;
• «Знание остановит гендерное насилие» предоставляет социальное, психологическое и юридическое консультирование пострадавшим от гендерного насилия. Услуги бесплатные, обратиться можно в Самаре;
• «Китеж» — миссия центра заключается в защите прав и создании системы эффективной помощи женщинам, оказавшимся в трудной жизненной ситуации, страдающим от домашнего насилия и находящимся в группе риска попадания в трудовое и сексуальное рабство. Центр предоставляет консультации психолога, социальное сопровождение, а также бесплатное проживание, питание, помощь в трудоустройстве. Шелтеры находятся в Москве и Ростове. 
• «Сёстры» помогают пережившим сексуализированное насилие любого пола и возраста, а также оказывают поддержку близким пострадавших. Услуги предоставляются бесплатно, получить консультацию психолога или стать участником группы поддержки можно онлайн. 

Что делать авторам насилия

Автор насилия, также как и пострадавший от насилия, нуждается в помощи. Часто бывает невозможно отказаться от деструктивного поведения самостоятельно. Обратиться за помощью можно в центры, работающие с авторами насилия:

• «Насилию.нет» (внесён в реестр иностранных агентов). Центр пишет о себе: «Мы единственные в Москве, кто работает с авторами насилия — агрессорами, решившими отказаться от насилия, изменить свою жизнь и изжить насилие в себе». Программа психологической помощи для авторов насилия бесплатная;
• Центр консультирования «Альтернатива» помогает научиться управлять эмоциями и отказаться от деструктивного поведения. Очно попасть в центр «Альтернатива» можно в Санкт-Петербуге, услуги центра платные.

Обе организации работают с помощью НОКСА-модели, которая предлагает сосредоточиться на 5 аспектах:

• насилии;
• ответственности;
• контексте;
• следствии;
• альтернативе.

НОКСА-модель — методика работы с лицами, склонным к насилию в близких отношениях, в основе которой лежит опыт специалистов из Швеции и Норвегии, работающих в теме противодействия мужскому насилию, созданная Станиславом Хоцким, Андреем Исьёминым и Андреем Колпаковом. Она может быть встроена в любой психологический подход. 

• «Знание остановит гендерное насилие» осуществляет бесплатное психологическое консультирование авторов насилия. Центр находится в г. Самара. 

О том, почему важна работа с авторами насилия и как она ведётся, мы поговорили с Иваном Колпаковым, консультантом и учредителем центра «Альтернатива». 

По словам Ивана Колпакова, с авторами насилия работают как мужчины, так и женщины. Работа в центре «Альтернатива» ведётся с помощью НОКСА. Чтобы получить помощь в центре, человек обращается на горячую линию, там работает психолог. Подавляющее большинство консультантов работает онлайн. Сейчас приём ведётся индивидуально, но планируется в будущем открыть группы.

Иван рассказал, что первоначально большинство клиентов приходили по «направлению»: «Женщина обращалась в кризисный центр, ей там помогали, муж бегал вокруг, понимая, что он теряет семью. Извинялся, как это обычно бывает. И жена ему говорила: “У тебя есть шанс. Вот телефон, звони”. И первоначально люди приходили к нам и говорили на первых встречах одну фразу: “Я не понимаю, что она хочет, я нормальный парень, ну сорвался, ну наорал, ну толкнул”. И начинался первый этап работы, который делает насилие видимым и возвращает клиента в эту ситуацию. Это похоже на съёмки фильма, на режиссёра, который покадрово восстанавливает события: где вы стояли? а во что была одета жена? а с какой стороны? И в итоге оказывается, что на самом деле не толкнул, а ударил».

Здравствуйте, я абьюзер. 

В последние годы ситуация существенно изменилась. По словам психолога, многие клиенты сами говорят: «Здравствуйте, я абьюзер». Но Иван призывает относиться к этому критически: «Если больной приходит и говорит, что у него аппендицит, потому что болит справа, это не является основанием для того, чтобы доктор брал скальпель и начинал резать. Не факт, что это аппендицит, и не факт, что надо резать». 

Работа с авторами насилия занимает от 3 месяцев или 12–15 сессий, это 3–4 месяца, но считается, что для серьёзных изменений необходимо хотя бы полгода. Свою работу Иван сравнивает с работой нарколога, указывая на то, что мотивация — ключевой аспект успеха. Из-за этого далеко не все люди справляются с проблемой в результате программы. До четверти клиентов уходят после первой встречи. 

Но почему важно работать с авторами насилия? Иван объясняет: «Если человек был свидетелем того, как отец бьёт мать, не факт, что он будет бить свою жену, но он может, например, стать боссом, который издевается и унижает подчинённых. Всё это — проявления насилия. Если человек отказывается от него, он не только себя спасает и свою семью, он очищает атмосферу от насилия в обществе».