Персонажи как действующие субъекты
Чем обычно заняты литературные герои в тексте произведения? В буквальном смысле — что они делают? Этими вопросами в статье, опубликованной в Journal of Computational Literary Studies, задаётся Эндрю Пайпер [1]. Ответ не такой очевидный, каким может показаться. Допустим, можно легко установить, чем конкретно занимаются герои в книгах, но почему это важно? Как знание о поведении персонажей и распределении действий между ними может прояснить функции нарратива в целом?
Чтобы в этом разобраться, нужно начать с понятия агентности. Образ действия героев литературного произведения напрямую связан с тем, как формируется индивидуальность — в первую очередь, персонажная, но в каком-то смысле и читательская. Говорить об этом становится возможным потому, что становление индивидуальности есть путь обозначения агентности в мире (агент — это тот, кто обладает способностью действовать; следовательно, агентностью называется применение этой способности) [2].
Агентность в рамках работы Пайпера скорее не философская, этическая или социальная проблема, а удобное средство для проверки исследовательской гипотезы и, как станет ясно из результатов, её доказательства. Автор задаётся вопросами: через какие действия — физические или когнитивные — выражается агентность персонажей и какую ценность это представляет для читателя?
Персонажи как мыслящие субъекты
Существует весьма распространённая точка зрения, которая заключается в том, что одна из основных функций художественной литературы — демонстрация читателю различных психологических состояний героев. Этот тезис неплохо согласуется, например, с Theory of Mind (теорией сознания) [3] или мыслью о том, что в романной структуре изначально заложен интерес к формам мышления [4]. В процессе чтения мы определяем или испытываем спектр эмоций, тем самым развивая и совершенствуя свои когнитивные и психологические навыки.
Здесь-то мы и приближаемся к основной проблеме: при вышеупомянутых подходах в центре повествования неизбежно оказываются персонажи, а точнее — их сознание. Получается, что практически всегда предметом рассмотрения автора становится исключительно мыслительная деятельность героев. Но как на самом деле представлены когнитивные процессы в литературе? И всегда ли герои только думают, размышляют и чувствуют? И что помогает читателю понять их намерения, поступки и состояния?
На этом фокусируется в своём исследовании Эндрю Пайпер. Он изучает, как действие оформлено в тексте, если оно выражено не через мышление, а через тело?
Иными словами, фокус смещается с когнитивного процесса на физическую его воплощённость (то есть ту самую агентность). Важно заметить, что учёный не противопоставляет действие мысли, а только указывает на определённую тенденцию в выражении мысли через действие.
Данные и метод
Пайпер берет два датасета: CONLIT, состоящий из 2 754 текстов английской прозы (художественной и нехудожественной), написанной в промежутке с 1800 по 2001 год в двенадцати разных жанрах [5], и HATHI1M, который содержит коллекцию из 1 671 370 случайно отобранных страниц английских текстов, опубликованных между 1800 и 2000 годами [6].
В качестве основного рабочего инструмента использовался алгоритм BookNLP [7].
Он может находить в тексте не только упоминания персонажей, но и разные формы имени одного и того же героя, а также связанные с ним местоимения. На первом шаге с помощью алгоритма «нашли» всех персонажей в датасетах.
Далее была сделана разметка по частям речи и установлена грамматическая позицию каждого персонажа (используя разметку по частям речи) и оставлены только те случаи, где упоминания героя находятся в позиции подлежащего.
На следующем этапе были выделены основные глаголы, связанные с этими подлежащими. Наконец, в группе основных глаголов определили «сверхчувствительные» метки для более точного определения типа действия, присущего каждому персонажу (Табл. 1).
Таблица 1. Топ-токены для каждого типа глаголов из датасета CONLIT, выделенных при помощи сверхчувствительных меток в BookNLP [1]
Сверхчувствительные метки агрегируют слова в более общие поведенческие категории с помощью прогнозирующих моделей, а не словарей, чтобы избежать проблемы полисемии.
Приведём пример, который показывает, насколько точно модель классифицирует глагол found в соответствии с разными ощущениями:
1) I found the work in the small outpatient clinic difficult, as I was certain that many things were getting lost in translation. («Я считал работу в маленькой амбулатории трудной, так как был уверен, что много терялось при переводе») [Cognition].
2) He then found himself in a group around a television journalist who had just published his memoirs. («Он обнаружил себя в группе людей, окруживших тележурналиста, который только что опубликовал свои мемуары») [Perception].
Герои нон-фикшен больше думают
В соответствии с алгоритмом было создано общее распределение действий персонажей в датасете CONLIT.
Распределение действий персонажей в датасете CONLIT [1]
Метод BookNLP дает точность 76%, поэтому исследователь проверил данные ещё раз — с помощью отношения правдоподобия.
Как обнаружилось, самые частые глаголы в характеристиках персонажей относятся к актам коммуникации, за ними следуют движение и познание. В правой части таблицы выше показаны результаты теста правдоподобия (Log-Likelihood Ratio). Они тоже позволили сделать интересные выводы: существует зависимость между распределением действий в художественных и нехудожественных текстах. Большинство когнитивных действий проявляется в нехудожественных нарративах, тогда как большинство физически воплощённых действий фиксируется в художественных произведениях.
Чем ближе к современности, тем больше телесности
Подобное распределение оказалось справедливым для обоих изученных датасетов. Это позволило Пайперу сделать ещё один шаг: он объединил типы глаголов в два больших класса — embodied («воплощённых действий», в составе который категории motion+contact+body) и cognitive («когнитивных действий», состоящих из категорий cognition+emotion), чтобы вычислить, как часто они встречаются и как распределяются по времени и жанрам.
Тут, пожалуй, стоит оговориться, что выделенные категории не исчерпывают всех форм персонажной агентности, но этих данных оказывается достаточно для исследования. Результаты представлены на графиках ниже.
График 1. Распределение количества глаголов класса embodied и cognition в художественной (сплошные линии) и нехудожественной литературе (пунктирные линии) за последние два столетия [1]
График 2. Количество глаголов класса embodied для всех жанров в датасете CONLIT [1]
Глаголы, представляющие исследовательский интерес, на графике 2 распределяются по жанрам в трёх категориях. Зелёным цветом отмечены нехудожественные тексты, где MIX — нон-фикшен разных жанров, BIO — биографический, HIST — исторический, MEM — мемуарный.
Розовый цвет — это художественные тексты, где NYT — рецензируемые New York Times.
MY — триллеры и детективы, BS — бестселлеры, SF — научная фантастика, PW — лауреаты литературных премий, ROM — романы.
Синим обозначена подростковая литература (как отдельная часть художественной), YA — книги young-adult, MID — книги для детей от 8 до 12 лет.
График 2 иллюстрирует распределение глаголов класса embodied по разным жанрам. Заметна не только разница между нон-фикшен и художественными текстами, но и относительная равномерность распределения исследуемых глаголов в художественной литературе. Исключением является категория романов. Как оказалось, в романах, написанных от первого лица, частота глаголов класса embodied несколько выше, чем в тех, что написаны от третьего лица. Однако эти допущения не имеют критического влияния на результаты исследования, а общие тенденции, выявленные в ходе исследования, лишь подтверждаются графиками.
Агентность выражается через тело
Исследование Пайпера в общем успешно доказывает начальную гипотезу: в художественной литературе основной способ выражения агентности остаётся за воплощённым физическим действием. Любопытно, что тенденция к выражению личной агентности именно через тело (а не через сознание, как привычно считать) усиливается не только в самых разных жанрах художественных произведений, но и с течением времени. Это, в свою очередь, подтверждает тезис о том, что в англоязычной литературе (на корпусе текстов которой и проводил исследование Э. Пайпер) существует определённая традиция представления действий персонажей, которая укоренена именно в телесном воплощении, а не ментальном.
Однако важно оговориться о нескольких вещах. Во-первых, исследование не выявляет противопоставления между «воплощённым» и «когнитивным» действием. Кроме того, косвенно эта антитеза лишний раз снимается: один из дискуссионных вопросов, например, состоит в том, как быть с глаголами, которые одновременно подходят под обе категории значений — embodied + cognition (а вот что с этим делать и как усовершенствовать способ отбора глаголов — одна из потенциальных задач для будущих исследователей, заявленная Пайпером).
Во-вторых, работа Э. Пайпера не просто не противоречит предыдущим трудам, но и вполне с ними согласуется, например, с уже упомянутой Теорией сознания, ведь посредством воплощённых действий вполне успешно передаются и психологические состояния тоже, или подтверждает выводы других исследований на тему воплощённых действий [8], [9].
Ценность наблюдения состоит в том, что помимо речи — ключевого средства раскрытия внутреннего мира героя — не менее важны и различные типы действий. Новизна вывода скорее в переведённом фокусе: мы привыкли думать, что речь и мысли — основной инструмент формирования как непосредственно образа персонажа, так и образа этого образа в нашем представлении. А Эндрю Пайпер говорит, что, кажется, это не совсем так.
Источники
- Piper A. What Do Characters Do? The Embodied Agency of Fictional Characters.[Электронный ресурс] // Journal of Computational Literary Studies. 2023. № 2 (1). Рр.1–12. URL: https://doi.org/10.48694/jcls.3589 (дата обращения: 10.11.2024).
- Schlosser M. Agency [Электронный ресурс] // The Stanford Encyclopedia of Philosophy / Edward N. Zalta (ed.). 2019. URL: https://plato.stanford.edu/archives/win2019/entries/agency/ (дата обращения: 10.11.2024).
- Kidd D., Ongis M., Castano E. On literary fiction and its effects on theory of mind.[Электронный ресурс] // Scientific Study of Literature. 2016. № 6 (1). Pp. 42–58. URL: https://doi.org/10.1075/ssol.6.1.04kid (дата обращения: 11.11.2024).
- Palmer A. Fictional Minds. University of Nebraska Press, 2004. 275 p.
- Piper A. The CONLIT Dataset of Contemporary Literature [Электронный ресурс] // Journal of Open Humanities Data. 2022. № 8(0). URL: https://doi.org/10.5334/johd.88 (дата обращения: 10.11.2024).
- Bagga S., Piper A. HATHI 1M: Introducing a Million Page Historical Prose Dataset in English from the Hathi Trust. [Электронный ресурс] // Journal of Open Humanities Data. 2022. 8(0). URL: https://doi.org/10.5334/johd.71 (дата обращения: 10.11.2024).
- Bamman. D. BookNLP. A Natural Language Processing Pipeline for Books. [Электронный ресурс] // GitHub.com. 2021. URL: https://github.com/booknlp/booknlp (дата обращения: 11.11.2024).
- Heuser R., Long L.-Kh. A Quantitative Literary History of 2,958 Nineteenth-Century British Novels: The Semantic Cohort Method.[Электронный ресурс] // Literary Lab Pamphlets. Stanford Literary Lab. 2012. URL: https://litlab.stanford.edu/LiteraryLabPamphlet4.pdf (дата обращения: 11.11.2024).
- Underwood T. Distant Horizons: Digital Evidence and Literary Change. University of Chicago Press. 2019. 200 p.
